Габриела Бергалло, известная аргентинская танго певица, относится к счастливому, но редкому типу людей, для которых их профессия является самой большой любовью. Вся ее жизнь посвящена музыке. Она сама как изысканная мелодия аргентинского танго – столь же страстна и эмоциональна.
— Габриела, как судьба вас связала с музыкой?
— Мой отец был замечательным танцовщиком, хотя и не обучался профессионально. Он очень любил музыку – танго, босанова, джаз, аргентинский и бразильский фольклор. Находил самые свежие музыкальные записи в великолепном исполнении из разных уголков Латинской Америки. Дома повсюду меня окружала музыка. И петь я начала гораздо раньше, чем говорить. А пела я все, что слышала вокруг. Мне не важен был жанр – я улавливала мелодию, хотя слова, конечно, было не разобрать. До сих пор случается – когда я разучиваю какую-то новую песню, ловлю себя на мысли, что уже исполняла ее когда-то очень давно… но профессионально музыкой я стала заниматься гораздо позже. Уже после школы я поступила в студию при главном музыкальном театре Буэнос-Айреса – Teatro Colon. Я мечтал стать оперной певицей, хотя родители были совсем не в восторге от моей идеи… они не считали это профессией, способной поставить человека на ноги.
— А какой путь они готовили для Вас?
— Они хотели, чтобы я стала адвокатом. Я даже поступила в университет на юридический факультет, но вскоре я ушла, так как я посещала исключительно занятия связанные с пением, музыкой и театром. В это время у меня была своя группа: мы играли баллады, рок – в основном своего исполнения. Но после неудачной попытки стать юристом, я решила продолжать свои занятия классической музыкой. Я уехала в Италию, а затем и в Швейщарию, где и окончила консерваторию по классу оперного пения. У меня было легкое колоратурное сопрано, и в то время я увлекалась музыкой Беллини, Доницетти, Россини…
— Вы выступали на оперных сценах?
— Нет, никогда. Но я много пела в концертах, часто в сопровождении камерного оркестра, но иногда это был и ансамблю ударных инструментов. Я предпочитала исполнять современную латиноамериканскую музыку, особенно мне были близки мелодии Альберто Гинастера, первого учителя Астора Пьяццолы. Хотя пела я и оперные арии.
-Но сейчас вы поете танго или джаз, а это музыка совсем другого рода нежели классическая.
— Я пела джаз и танго еще в детстве, потому что им увлекался мой отец. Но забросила его, когда стала заниматься классикой и уехала из Буэнос-Айреса. И совсем недавно я вернула танго в свое сердце. Шесть лет назад мой брат – звукорежиссер – предложил мне сделать на студии несколько аудио записей. Я хотела записать концерт классической камерной музыки, но он посоветовал подготовить еще несколько разнохарактерных программ. Я вспомнила о старом друге, с которым я долгое время не виделась – талантливым аргентинским пианистом, играющим танго. Это был Даниэль Альмада, именно с ним мы и сделали мои первые не классические концерты. В последствии из этих проектов вырос международный музыкальный фестиваль Picсolo Musicfestival, который мы с тех пор каждое лето устаиваем с мужем.
— Ваш муж фигура почти мифическая, он крайне редко упоминается Вами в интервью. Его профессия так же связана с музыкой?
— Нет, но он любит музыку, и особенно, когда пою я. Мы с ним познакомились на одном из моих концертов – он был восторженным поклонником. У него нет какого-то одного занятия жизни: он изготавливает оливковое масло, занимается архитектурой, помогает мне организовывать многие проекты… и, кстати, замечательно готовит. Никола – человек, который дарит мне любовь, доброту, щедрость… И всегда стимулирует меня к занятиям своим любимым делом.
— Ваши многочисленные концерты, гастроли не мешают семье?
— В какой-то момент своей жизни я сознательно выбрала музыку. Именно поэтому у нас нет детей. Я не хотела оставлять их одних, когда уезжала бы на гастроли. Музыка – это сложная профессия и приходится идти на определенные жертвы.
— А что для Вас является домом?
— Дом – это там где тебя ждут, где ты можешь быть сама собой, без ограничений и цензуры. Буэнос-Айрес, город, где я родилась, не всегда был для меня таким домом. Теперь мой дом в Цюрихе рядом с мужем. Частично и в Санкт-Петербурге, который стал мне очень близок. Он мне напоминает Буэнос-Айрес: та же вода вокруг, холодный ветер, резкие перемены погоды… Здесь я так же могу говорить на языке аргентинского танго и люди понимают меня.
— Вы были номинированы на национальную театральную премию «Золотая маска» за лучшую женскую роль в спектакле режиссера Джулиано Ди Капуа «Мария Де Буэнос-Айрес». Это была первая ваша роль в театре?
— Я не актриса. Но когда я пою, многие говорят, что я сама становлюсь музыкой. Образ рождается спонтанно. С легкостью переодевания нового платье, я перерождаюсь в совершенно другого человека. Но этот человек и есть истинная Я, так как именно в пении я могу лучше всего себя выразить. Я выбираю только ту музыку, которая потрясает меня и вызывает глубокие чувства.
— А чем вас привлек образ Марии?
— Мария – это воплощение правды, она никогда не отрекается от того во что верит. Она увлекающаяся, чувственная, открытая… Она знает, что это приведет ее к гибели, но твердо идет по своему пути. У нас с ней много общего: я стараюсь быть всегда честной с собой и с окружающими. Еще я, как и Мария, люблю мужское общество (Смеется).
— Легко ли вам работать в России?
— Да, я здесь встретила много замечательных людей близких мне по духу. Они глубоко профессиональны и у них есть правильное ощущение искусства, что для меня очень важно. Я давно увлекалась русской музыкой, хотя никогда не пробовала ее петь. Музыка Чайковского, Рахманинова, на мой взгляд, не менее страстна и эмоциональна, чем аргентинское танго.
Надежда Забурдяева